— Ни один чувак не поймет, в чем точно дело, пока мы не разберемся, — настаивал Нокси.

Я не был расположен отправляться в это болото, чтобы все проверять.

— Ты понимаешь, что случилось, Нокси. Чувихи спускали свои тампоны и прокладки в унитаз, вот они и забили отвод, понимаешь?

— Это те чуваки, которые спускают свои чертовы памперсы и гондоны, вот, кто мне действует на нервы, — тряхнул головой Лози. — Это и причинило настоящий ущерб, а не тампоны.

— Я не буду спорить с вами, чуваки. Доставайте щупы из фургона и займитесь этим чертовым унитазом.

— Нет никакого смысла, — заговорил я. — Заполни форму МRN 2 и вызови асенизаторов из Округа, чтобы они с этим разобрались. Это их дело, в конце концов, а мы просто теряем здесь время.

— Не говори мне о моих обязанностях, сынок! Понял!

Нокси ничего могло удовлетворить. Чувак слишком уж суетился. Ведь он то уж точно никуда лезть не собирался. Ну, а я в таком случае тем паче.

— Мы теряем время, черт возьми, — повторил я.

— Ну да, а что ты еще собираешься делать? Сидеть в чертовом холле играя в карты?

— Это бессмысленно, — сказал Лози. — Это не наша работа, твою мать. Форма МRN 2 для Округа. Вот, что требуется.

Девушка, социальный работник, повернулась и презрительно посмотрела на нас. Я улыбнулся в ответ, но она отвернулась с чертовски злобным выражением на лице. Ни гроша бы не дал за такую социальную работу. Социальный работник, который не может быть социальным, это, черт возьми, вообще ни в какие ворота не лезет. Это как спасатель, который ни хрена не умеет плавать. На пушечный выстрел бы к такой работе не подпустил.

— Вы, козлы, просто идите на хуй. Я сделаю это сам. Убирайтесь, мать вашу, — заявил Нокси.

Мы поглядели друг на друга. Все это уже настолько заебало, что мы просто повернулись и пошли вниз по лестнице. И подумали: если это то, что чувак хочет...

— Не означает ли это, что мы получим наши карточки? — спросил Калум.

Лози просто рассмеялся ему в лицо.

— Единственные карты, которые ты получаешь от DLO, приходят в пачках по пятьдесят две штуки. Мы просто выполняем приказания, и всегда следуем последнему. Убирайтесь, сказал чувак, мы и убрались.

Он пожал плечами.

— Тем не менее, если поразмыслить об этом, — сказал я, — Нокси не научился слишком многому на этом чертовом курсе. Они говорят, что обязанность супервайзера состоит в том, чтобы полностью убедиться, что работа сделана, а не делать ее самому. То есть ебать нам постоянно мозги, пока мы вкалываем.

— Может по пинте? — спросил Лози. — По Уитсону?

Калум с надеждой поднял брови.

— Почему бы и нет, — сказал я. — Если тебя собираются вздернуть за кражу овцы, так почему бы ее заодно и не протянуть.

Мы шли через передний двор. Там стоял едкий запах дерьма, и лицо Лози удовлетворенно сморщилось, когда он кивнул на сточную воду, пенящуюся на поверхности по окружности ржавого железного канализационного люка.

Калум повернулся к дому и поднял две руки в воздух. Он сделал двойной знак Победы.

— Гейм сет и матч, масонский ублюдок.

Лози добавил:

— Этот мальчик из профсоюзов будет жевать свои яйца, если попытается впарить нам из-за этого дисциплинарное взыскание.

— Так далеко не зайдет, — сказал я, — мы дали нашу профессиональную оценку. Что говорит тот херн, который брал нас на курсы повышения квалификации в Телфорд Колледже? Самое важное в любой профессии — это поставить точный диагноз проблемы. Я, черт возьми, поставил его в полной мере, — указал я на себя.

Лози вскинул брови, наглый мудак.

— Это он сделал, — одернул меня Калум.

— Да, а этот урод Нокси отнесся с пренебрежением к нашему профессиональному совету.

— Бессмысленный расход муниципальных средств, — согласился Лози. — Мэндерсон никогда не поддержит этого козла.

Мы с важным видом прошли через центр к пабу. На вкус эта пинта показалась сладкой. Что ж, вполне справедливо.

УЭЙН ФОСТЕР

Двое Ястребоголовых сидели за столиком в баре, неся всякий бред насчет футбола. Ястребоголовые были практически неотличимы друг от друга с их мягкими, коричневыми, покрытыми перьями головами, открытыми, напряженными и воинственными клювами и гнусными пьяными глазами. Единственная разница между ними — у одного Ястребоголового была полоска черного гноя, сочащегося из уголка его левого глаза, видимо, результат какой-то травмы или инфекции.

— Произошли неприятности во время матча, да?

— Да, фанаты устроили драку. Так и должно было быть, но только после финального свистка.

— Я слышал, что это вообще не фанаты. Говорили, что это устроила пара ребят, которые пришли каждый со своей компанией, и поспорили о Уэйне Фостере. Один парень сказал: «Уберите этого долбанного английского мудака с поля». А другой возразил: «Дайте чуваку шанс». Так что первый крикнул что-то в ответ, ну и слово за слово и понеслась, один обложил по матери другого. И потом, как ты понимаешь, началась охуительная махаловка стенка на стенку.

— Нет, — сказал один Ястребоголовый, мотнув в несогласии своим клювом. — Это были чертовы фанаты. Эти чуваки не интересуются футболом.

— Нет, нет. Все произошло из-за Уэйна Фостера. Вот, что я слышал.

— Фанаты, — несогласный Ястребоголовый снова мотнул своим клювом. Несколько коричневых перьев, кружась, опустилось на покрытый линолеумом пол. — Вот кто это был. Чертовы нарушители спокойствия.

— Нет, — объяснял его теперь уже слегка раздраженный друг, — не в день матча. Я согласен с тобой насчет фанатов, но мы же говорим об этом самом дне. Там были два парня, которые материли друг друга. Они начали махаться, тогда в драку встряли остальные козлы. Получился облом, понимаешь. Испортили все удовольствие от матча. Ты врубаешься?

— Хорошо, возможно, просто предположим, что да, возможно это были те парни и Фостер, Уэйн Фостер — который, между прочим, в полном порядке; по крайней мере Фостер всегда выкладывается на сто десять процентов — возможно, на этот раз все произошло из-за Фостера, но обычно драку между собой устраивают фанаты... вот все, что я говорю.

— Да, но не на этот раз. В этот самый день все определенно случилось из-за Фостера. Я слышал, как два парня спорили о нем.

— Надо признать, что Фостер не обладает таким уж мастерством. Хотя охуенно быстрый.

— Фостер...

— Еще одна вещь насчет Фостера — мы получили этого чувака задарма! Дерек чертов Фергюсон; три четверти миллиона за игрока! Примадонна хуева!

— Нет, это настоящий футболист, мужик.

— Фостер. Вот это парень. Посмотри, если бы все они имели рвение Фостера.

— Правильно, правильно. Если бы можно было сочетать рвение Фостера с классом Фергюсона...

— Да, — кивнул другой Ястребоголовый. — Я бы тащился от этого.

— Рвение и скорость Фостера с классом и видением поля Фергюсона.

— Фостер.

— Правильно. Фостер, это круто.

— Да. Уэйн Фостер. Пиздатый игрок, — заключил первый Ястребоголовый, поворачиваясь к своему приятелю. — Еще одну пинту?

— А как же.

Ястребоголовый направился к стойке, но бармен отказался его обслуживать, поскольку придерживался сектантских воззрений, заставлявших его питать отвращение к Ястребоголовым кретинам. Вдобавок этот бармен упивался преимуществом классического образования, благодаря которому он чувствовал превосходство над большинством людей, особенно над Ястребоголовыми, которым он терпеть не мог наливать пиво. Имелась еще одна причина. Она была в баре. И что еще хуже: Она была в баре с Ней. Острое зрение Ястребоголового сфокусировалось на этих двух женщинах, сидевших в углу и поглощенных беседой. Если Она отправится домой с каким-то Ястребоголовым, это будет означать полное фиаско для Классически Образованного, а что касается Нее, ну, она может делать то, что ей заблагорассудится.

— Но почему нет? — спросил Ястребоголовый у стойки. — Как так получается, что нас не обслуживают?